аппарат молчал, и Миша вновь погружался в сон. Лез через сугробы, волоча пузатую сумку с медикаментами, бродил вдоль крыльца в поисках двери…и всё время опаздывал.
Как тогда, три года назад.
Под утро ветер перестал швыряться мокрым снегом в окна. Низкое небо слегка посветлело краешком с востока. Тучи слишком плотные, солнцу не пробиться… Миша вздохнул и поднялся растопить печь. Надо успеть позавтракать, прежде чем пойдут вызовы.
Телефон ожил на второй кружке кофе.
– Антоныч, родненький, помираю!
Савельевна. Хорошая бабка, но уж больно мнительная.
– Давление? Сердце?
Выслушал ответ, кивнул сам себе. Ничего нового, а значит, ничего страшного.
– Буду через десять минут, лежите!
В сенях подхватил саквояж, с ходу закинул его в уазик и взялся за лопату, чтобы расчистить выезд. Зимой привычка оставлять машину носом к трассе экономила время.
Белый уазик, подаренный на новоселье самим губернатором, бегал резво, в питании и обслуживании был неприхотлив. Миша испытывал к нему тёплые чувства. Даже обижался сперва, что в посёлке машине дали прозвище Белый Воронок. Мол, в прошлом веке чёрные воронки людей губили, а этот спасает.
Эх, если бы всегда так было, если бы он тогда успел…
Воронок фыркнул и сразу завёлся, словно только и ждал команды хозяина. Покачиваясь, съехал к дороге, свернул в нужную сторону. Миша погладил руль и подумал, что относится к машине, как к верному псу. Наверное, поэтому будка во дворе так и стоит пустая.
На главной улице уже гремел старенький бульдозер. Митяй и его верный Булька трудились на благо общества. Они расчистили только левую полосу, по ней Миша и двинулся. Бульдозер опасно развернулся в его сторону и замер, покачивая ковшом без пары зубцов. Из кабины высунулся Митяй, такой же щербатый, как и его агрегат.
– Здоров, медицина! – завопил он, перекрывая шум двигателя.
Миша кивнул и показал рукой, что надо проехать.
– Это мы мигом! Булька, назад!
Агрегат загрохотал, отползая. Из ковша на дорогу сполз пласт мокрого снега. Митяй скорчил виноватую гримасу. Миша улыбнулся и дал по газам. Воронок врезался в сбежавший сугроб, разметал его и рванул дальше.
Дома в посёлке никогда не запирали, даже на ночь. На калитки вместо замков ладили простые вертушки, чтобы скотина во двор не лезла. Городской житель Миша, приехавший в этот край по программе «Сельский врач», сильно удивлялся. Пока не понял, что народу тут нечего друг от друга прятать.
Калитка за спиной хлопнула, из будки выглянул пёс. Узнал Мишу, выбрался наружу, виляя хвостом. Надо бы уважить хозяина, потрепать по холке, почесать за вислым ухом. Но в этот миг телефон в кармане куртки подал голос. Пёс зевнул во всю пасть, отвернул морду и отряхнулся, словно пожал плечами – мол, понимаю, Миша, не до меня тебе.
– Алло, у нас сыну третий день плохо…
Это уже серьёзнее. Может, новомодная зараза из города добралась. Миша уточнил адрес. Совсем рядом.
– Буду скоро, не волнуйтесь.
Он шагнул на крыльцо, потянулся к двери и понял, что забыл саквояж в машине. Терять время не хотелось. Ладно, Савельевне сегодня и дыхательной гимнастики хватит.
– Антоныч, тут я, в кухне…
Миша в сенях постучал ногами, сбивая снег с ботинок.
– Почему в кухне? Я вам велел лежать!
– А я лежу…
Он вошёл и обмер. Савельевна смиренно покоилась у печи ногами к выходу, руки на животе. Только вместо свечки старенький мобильник огоньком помигивал.
Миша присел рядом, всмотрелся в лицо, коснулся рук и шеи, прислушался к дыханию. Приступ сильный, медлить нельзя.
– Савельевна, спокойно. На раз-два начинай дышать как тогда…
Бабка мигнула, показывая, что поняла. Говорить она уже не могла. Миша сосредоточился и, зажмурившись, пробормотал нараспев первую формулу. Мир вспыхнул, веки изнутри обожгло красным пламенем, дыхание перехватило.
Савельевна шумно выдохнула. Он открыл глаза. Бабка смущённо улыбалась. От приступа не осталось и следа. Миша помог ей подняться, проводил до кровати, подал лекарство и стакан воды. Проследил, чтобы телефон на тумбочку положила. Велел соблюдать постельный режим, звонить по самочувствию.
– Спасибо, – расчувствовалась Савельевна, – Сама виновата, дура старая! Забыла пилюли принять. Ты уж прости.
– Ну что вы, работа у меня такая…
Миша заторопился на выход, но в спину прилетело:
– Береги себя, не траться на старичьё. Мы уж своё пожили…
Всё она поняла. Или вообще давно знает, да помалкивает. Миша сделал вид, что не услышал.
Воронок за калиткой подрагивал, урча вполголоса. Глушить движок на зимних выездах опасно. А экономить незачем, всё равно дальше посёлка он не выбирается.
Вот уже три года незачем…
Второй вызов в сторону пятиэтажек, там проезд всегда чистят сами, Митяя ждать некогда. Да он и не торопился сюда, неспешно раскатывая по главной улице. Миша припарковался и бегом поднялся по лестнице на третий этаж. Хорошо, что у подъездов кодовых замков на дверях нет…
– Здравствуйте, доктор! Не разувайтесь…
– Мне бы руки помыть, – Миша поставил саквояж, прошёл в ванную, на ходу обдумывая план действий. Первая формула требовала изрядной паузы, иначе прицел сбивался, и прилетала обратка. А времени прошло всего ничего. Обидно тратить силу на себя, когда твоя цель – спасать других. Значит, вторая формула. Она не просто убирала причину, а полностью восстанавливала пациента – с учётом возраста, разумеется. Но и сил отнимала в разы больше…
– Итак, где у нас больной? – бодро поинтересовался Миша, вытирая руки поданным полотенцем. Мать не успела рта раскрыть, как из-под её локтя высунулась бойкая девица лет пяти:
– А больной у нас в дальней комнате! Я покажу!
– Маша, брысь! Не путайся под ногами у дяди!
Миша подмигнул:
– Показывай, хозяюшка…
У двери придержал:
– Дальше я сам. И не бегай босиком, красавица, а то простудишься, как твой братик.
Мать поддержала:
– Маша, держи тапочки, ты слышала, что тебе дядя сказал?!
– Слышала! Он сказал, что я красавица!
Миша улыбнулся и шагнул в комнату.
При взгляде на мальчишку веселье улетучилось. Он лежал мокрый и бледный, даже с порога было слышно тяжёлое дыхание. Зараза! Всё-таки и до нас добралась…
Миша вздохнул, уточнил у матери, чем сбивали температуру, и есть ли хронические заболевания. Оказалось немного, все неопасные. Может быть, и не заметят потом, что они навсегда ушли вместе с большой хворью…
Миша попросил тёплой воды. Как только мать ушла, сел на стул у кровати, упёрся руками в колени и произнёс вторую формулу. Знакомая тяжесть навалилась на спину, согнула его почти пополам, плеснула кипятком по венам…
– Доктор, вы в порядке?!
Мальчишка тихо спал, лицо его посветлело, дыхание выровнялось. Мать стояла рядом, в
